ЭНДОСКОПИЧЕСКАЯ ХИРУРГИЯ: ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ

Наука не стоит на месте. Разрабатываются современные технологии, открываются новые направления и перспективы, высказываются амбициозные идеи и предположения, и ученым нужно постоянно держать руку на пульсе. Особо это касается врачей. Ведь медицина, к счастью, также постоянно совершенствует методы борьбы с болезнями. И знать об этом, работать над собой должен каждый медик.

Недавно в Москве прошел Съезд эндоскопических хирургов России, в котором приняли участие и ученые из Германии, Англии, США. Из Северной Осетии на форум поехала довольно представительная делегация, в состав которой вошли более десяти специалистов из РКБ, КБСП и Северо-Кавказского многопрофильного центра. О том, что сегодня волнует хирургическое сообщество страны, какие животрепещущие вопросы рассматривались на этом медицинском форуме, рассказал корреспонденту «СО» руководитель делегации – заведующий кафедрой хирургических болезней СОГМА, главный хирург СКФО и РСО–А, доктор медицинских наук, профессор Валерий ТОТИКОВ.

– Прежде всего хочется отметить высокий уровень организации съезда. В его работе участвовали представители солидных медицинских фирм, приехали видные ученые с мировыми именами, что заметно повышает авторитет подобных встреч. А вопросы, которые поднимались моими коллегами, касались последних эндоскопических исследований. Они сегодня волнуют всех хирургов. Один из них – лечение острого аппендицита. В последние годы стали особо акцентировать внимание на ненужности операций при так называемых катаральных аппендицитах. Эта мысль была озвучена американскими учеными ранее на международном конгрессе в Белграде, где мы также принимали участие, и вот теперь снова подняли эту тему. Однако могу сказать, что мы уже с 1992 года заметно сократили количество операций по удалению аппендикса, и сейчас, несмотря на трудности в плане оснащения современным оборудованием, которым могут похвастать крупные клиники, аппендицит мы оперируем в разы меньше, чем в других регионах.

– Другими словами: не надо резать аппендицит, если нет необходимости…

– Конечно. Раньше диагностика страдала, диагноз ставился на основе только лабораторных и клинических данных, которые не всегда соответствовали действительной картине. И при малейших сомнениях выполняли операции, чтобы в какой-то степени перестраховаться.

– А тем временем, возможно, болело что-то другое?

– Да. Сегодня об этом стали громко говорить. Во всех клиниках – и днем, и ночью – дежурят эндоскописты. У них есть соответствующее оборудование в полном комплекте, поэтому поставить точный диагноз не составляет труда. А мы еще в начале 1990-х внедрили лапароскопию в алгоритм диагностики острого аппендицита, что дало неплохие результаты: заметно сократилось число операций. Для сравнения: ранее в нашей клинике проводились в год 600–700 операций. Вскоре сократили их до 200–250, почти в три раза. И, считаю, подобные усилия были обоснованы, ведь если бы мы были неправы, появились бы осложнения, а их не было. За последующие 17 лет, начиная с 1992 года, от острого аппендицита погибли всего трое больных, которые были доставлены в клинику с тяжелыми осложнениями, одного из них привезли из Южной Осетии, второго – из Чечни.
На съезде этот вопрос стоял во главе угла. Было озвучено, что катарального аппендицита не существует, есть только его деструктивные формы, их и надо оперировать. И уже на сегодня это стало широко распространяться в больших клиниках, где есть возможность быстро поставить точный диагноз благодаря современному оборудованию. Но, повторюсь, и у нас есть неплохие результаты.
Во-вторых, говорилось о проведении эндоскопических оперативных вмешательств в абдоминальной, торакальной хирургии. К сожалению, мы не можем себе позволить такую роскошь, делаем только единичные операции. Несмотря на то что есть оснащение, расходный материал очень дорогой. Иногда фирмы-производители делают нам подарки, и тогда появляется возможность удовлетворить свое профессиональное любопытство. Самое неприятное порой то, что приходится завидовать «белой завистью» многим клиникам. Кадры у нас есть, дело упирается в финансы. Помните, из «12 стульев»: «Утром – деньги, вечером – стулья»? Так и мы: если бы нам вечером дали оборудование с расходными материалами, то к обеду точно любое из этих оперативных вмешательств было бы выполнено.
Ну, и еще одним из вопросов повестки дня стало рассмотрение Национальных клинических рекомендаций по неотложной хирургии. На съезд пригласили главных специалистов и председателей региональных обществ хирургов, чтобы выслушать их предложения и пожелания. Созданы рабочие группы, словом, вопрос пока дорабатывается. Скажу, что такие рекомендации существуют в Японии, США, других странах.

– Валерий Зелимханович, осенью вы стали главным хирургом СКФО. Каковы успехи на этом поприще?

– Серьезные выводы пока делать сложно. Во-первых, должность новая и для Минздрава, и для меня… Достаточно долгое время эта структура не функционировала. Сейчас наша задача – создать доступное, мобильное информационное поле. Чтобы оперативно отправлять в центр информацию, уже обработанную – Россия огромная страна, а на местах отчетливо видно, насколько картина достоверна. Однако вскоре полномочия этого института заметно расширятся, и даже экспертиза работы региональных структур, служб, оценка их деятельности станет прерогативой главных региональных хирургов – вот такой создается механизм.

– А отношения со специалистами из других республик налажены?

– У меня прекрасные рабочие взаимоотношения с моими коллегами почти из всех республик Северного Кавказа. Мы их постоянно приглашаем, они с удовольствием участвуют в работе наших конференций. На всероссийских съездах также встречаемся часто. То есть, мосты есть, и впредь будем работать в одной профессиональной команде.

Самое главное, что есть потенциал – и кадровый, и научный, а все остальное в наших руках…

Автор: Н. ГОГАЕВА.